Вполне возможно, что к моменту создания крепостей все так и было, но время неумолимо идет вперед, а человеческая натура, обуреваемая ленью, часто не поспевает вслед за ним. Сия злокозненная тенденция не миновала и босфорские крепости, прозванные "Европой" и "Азией". С каждым прошедшим десятилетием они незаметно ветшали и дряхлели, а отпущенные на их реконструкцию деньги без зазрения совести разворовывались прожорливыми османскими чиновниками. Поэтому они только на бумаге оставались неприступными укреплениями, а на деле уже давно утратили столь высокий статус.
Такова была оценка босфорским крепостям русской разведкой к средине 1853 года, когда планировался внезапный удар по проливам и у Павла Степановича Нахимова, не было оснований предполагать, что за прошедший период времени турки что-либо серьезно изменили в своей обороне.
Дав свое согласие на проведение операции, адмирал в глубине души так до конца и не верил в заверение Ардатова, что союзники не попытаются помешать кораблям флота покинуть Севастополь. Однако чудо случилось и теперь все зависело только от него одного.
Перед грядущим сражением, Нахимов честно поделил все имеющиеся в его распоряжении силы. Корабли "Париж", "Чесма" и "Императрица Мария" под флагом адмирала должны были привести к молчанию укрепления "Европы", тогда как "Константину", "Ростиславу" и пароходам под флагом вице-адмирала Новосильцева предстояло атаковать "Азию". Брандеры капитана Шахова Нахимов оставил в резерве, так как на этот момент от них не было никакой пользы.
Корабли русской эскадры ещё только приближались к Босфору, когда адмирал вызвал к себе на мостик графа Ардатова.
- Перед тем как идти в бой, я хотел бы прояснить один важный вопрос, Михаил Павлович, - без всяких обиняков начал разговор Нахимов, - я намерен атаковать врага не с обычного расстояния в орудийный выстрел, а с более близкого. Такова моя тактика и отступать от неё я не намерен. Однако, кроме моряков на борту кораблей находятся солдаты, и потому я хотел бы узнать ваше мнение относительно их. Намерены ли вы требовать, чтобы они были спущены на берег до боя или предпочитаете сделать это после?
Граф озадаченно помолчал, а затем сам спросил собеседника:
- А как вы сами считаете, Павел Степанович, следует поступить в этом деле?
- Конечно выгрузка десанта перед боем сильно свяжет нам руки и эффект внезапности будет утрачен. Вне всякого сомнения, в этом случаи мы понесем сильный урон при подавлении береговых батарей. Однако если солдаты останутся на борту кораблей, то подвергнут большому риску свои жизни, а они буду очень вам нужны в последующем. Вам решать Михаил Павлович.
- Значит, решать мне, - протянул Ардатов и, глядя в осунувшееся лицо адмирала, произнес, - в таком случае я полностью вверяю наши жизни в ваши руки, Павел Степанович, и руки ваших моряков.
Трудно было сказать, обрадовался Нахимов этому или нет, он только сухо поклонился графу и приказал своему адъютанту собрать офицеров корабля на совет. Ардатова туда не пригласили, на что граф не сильно обиделся. В морской тактике и стратегии он плохо разбирался.
Со страхом и ужасом наблюдали турки, как корабли под флагом самого "Нахим-паши" медленно приближались к их позициям. Несмотря на всю свои неподготовленность к внезапному нападению грозного врага, турки все же первые открыли огонь по русским кораблям, плывущим прямо на дула батарейных орудий.
- Аллах повредил разум неверных! Они сами идут навстречу своей смерти! - вскричал Мушавер-паша, комендант крепости, наблюдая за кораблями противника.
Турецкие батареи дали один залп, второй, третий, а русские корабли все шли и шли вперед, не обращая никакого внимания на падавшие на них ядра. Из всех кораблей эскадры особенно заметно пострадал идущий головным "Париж". Вражеские ядра повредили его такелаж, несколько парусов и фальшборт. Матросы корабля бывшие на верхней палубе с тревогой поглядывали на мостик, где находился адмирал Нахимов, выказывавший полное пренебрежение к грохочущей вокруг него смерти. Держав в правой руке свою неизменную подзорную трубу, он время от времени проводил счисление расстояния и наблюдал за поведением противника.
Рядом с ним стоял граф Ардатов, который на предложение адмирала спуститься вниз, неизменно отвечал категорическим отказом.
- Я считаю, Павел Степанович, что вполне заслужил право находиться рядом с вами в столь важный для истории момент, - говорил он, так же как и Нахимов, рассматривая вражеский берег в подзорную трубу.
- Но, это очень опасно для вашей жизни, Михаил Павлович, - упорствовал адмирал.
- Не беспокойтесь, меня есть, кем заменить. И здесь, и в свите государя, - отрезал Ардатов, и на том прения на мостике прекратились.
Тем временем, русские корабли вышли на выбранную Нахимовым дистанцию, которую все называли "пистолетный выстрел". Это был излюбленный маневр адмирала, когда безопасность кораблей приносилась в жертву стрельбе с близкого расстояния, и теперь все зависело от мастерства русских комендоров. Павел Степанович свято верил в своих матросов, и они в очередной раз не подвели своего кумира.
Величаво развернув свои борта к берегу, русские артиллеристы дали ужасающий залп по позициям врага. Миг, и турецкие укрепления окутались дымкой от разрывов русских бомб. Настал долгожданный момент истины, в котором верх одержала русская сторона.
Прошедшие отличную школу адмирала Нахимова, получив бесценные навыки стрельбы при Синопе и Севастополе, русские комендоры уже со второго выстрела накрывали свои цели. Под их метким огнем, одно за другим замолкали турецкие орудия на берегу, но это отнюдь не означало быструю и легкую победу.
В течение сорока минут вражеский берег продолжал огрызаться орудийным огнем, нанося урон русским кораблям. До конца не веря в своё поражение, турки упорно продолжали стрелять по противнику, но результативность их канониров в разы отличалась от пушкарей грозного "Нахим-паши". Время, отведенное судьбой этому бою, миновало. Необычная тактика русского адмирала вновь сделало своё дело. Батареи противника были приведены к полному молчанию, а уцелевшие от обстрела турецкие солдаты бросились в тыл, дабы известить султана о своем бесславном поражении.
Примерно по такому же сценарию развертывались события в колонне вице-адмирала Новосильцева, штурмовавшего азиатские укрепления противника. Его корабли так же благополучно вышли на "пистолетную" дистанцию и полностью подавили сопротивление врага. С единственной только разницей, что ученик в отличие от учителя затратил на уничтожение батарей противника около часа.
Обрадованный благополучным исходом боя, Нахимов уже приказал начать высадку на берег десанта, как в это время на поле сражения, возник новый персонаж, появление которого никто не ожидал.
Так случилось, что в это время в Стамбуле находились три французские плавучие батареи. Это были последние творческие изыскания европейских инженеров, стремящихся сказать новое слово в деле кораблестроения. Получив положительный результат при обстреле укреплений Свеаборга, французы решили повторить испытание своего изделия под стенами Севастополя.
Однако в отличие от прежних батарей, пытливые европейские умы внесли решительные изменения в конструкцию своего детища. Все борта кораблей были покрыты железными листами укрепленных на деревянную подкладку что, по мнению изобретателей должно было сделать их неуязвимыми от вражеских ядер и бомб. Подобными железными листами была частично выстлана палуба, превращая, таким образом, батарею в настоящий броненосец.
Застигнутые осенним штормом в Мраморном море, они стояли на рейде Стамбула в ожидании прибытия союзных кораблей из Севастополя, чтобы вместе с ними совершить длительных переход через море. Едва только в турецкой столице стало известно о появлении русской эскадры у Босфора, как командир отряда, капитан Монседи, отдал приказ атаковать врага. Узкий пролив и наличие паровых машин, по мнению командира, давал батареям огромный шанс на победу.
Все три батареи носили грозные названия; "Лава", "Опустошающий" и "Гремящий", и это были не пустые слова. Каждая из батарей имела на своем борту шестнадцать пятидесятифунтовых орудий и два носовых двенадцатифунтовых орудия. Это был весьма грозный и опасный соперник.
Всю силу и мощь нового оружия врага первыми на себе пришлось испытать русским пароходам из отряда Новосильцева. Принудив к молчанию азиатский берег, они совершили разворот и, двигаясь к кораблям адмирала Нахимова, оказались на пути вражеских батарей.
Русские пароходы смело вступили в бой с противником. Казалось численное преимущество на их стороне и при мастерстве корабельных комендоров исход боя предрешен. Однако все было не так просто. Ядра и бомбы, выпущенные с пароходов, точно падали на борта и палубу батарей, но при этом не наносили никакого ущерба противнику. Все, что смогли достичь русские пушкари, так это вывести из строя три орудия путем прямого попадания в орудийные порталы.
